Мы говорили о сложных проблемах интеллигенции, цитировали толстые книги, разбирали научные вопросы. Что до них «маленькому человеку»? В детстве он читает букварь, журналы «Мурзилка», «Пионер», учебники разные; с возрастом дальше «Огонька» — «журнала для народа» — не продвинется. Давай вместе займемся этими историческими источниками, с помощью которых формировалось сознание и стереотипы поведения советских людей. Весь мир делится на две части: мы и остальные. Мы — это большая часть вселенной с четким центром, неразрывным единством — Москва, Кремль, Сталин. Что у нас? Учебник объясняет: «США в два с половиной раза меньше нашей страны, а Швейца- рия и Бельгия по сравнению с СССР все равно что какой-нибудь двор по сравнению с громадным городом». СССР — сказочная страна: «Дивен воздух советской земли! Он делает человека во много раз сильней, решительней, упорней. Всего может добиться человек на этой земле». В газетах, журналах, учебниках отсутствуют сообщения о голоде, болезнях, стихийных бедствиях. Когда в 1948 г. в Ашхабаде произошло сильнейшее землетрясение, никто не узнал, что погибли 100 тысяч человек. Зато вся страна радуется. На бывших «западных окраинах» все ожило! «Нет, не только ожило, все поднялось ввысь, раздалось вширь, все расцвело, наполнилось жизненными соками». «Всюду чувствуешь стойкий ясный дух русских». А что у них? Что же за пределами нашей Родины? Темная, мрачная окраина мира. «Я песни там слышал — они поневоле унылы, я видел цветы — их там любят носить на могилы». «В странах капитализма каждый день — убийца какой-нибудь мечты». «На Западе прямо на улицах убивают людей», — сообщает журнал «Пионер». «У них» дети работают живыми манекенами, а от голода и болезней гибнут малыши не только в Африке, но и в Европе, ставшей «кладбищем детей». Сталин и дети. Что спасает Родину и мир от тьмы, дает силы советскому народу? Лишь то, что есть на свете Сталин. С первых шагов узнает ребенок — Сталин друг детей. Но не просто Друг, а Отец всех детей мира. Сталин часто изображается с ребенком на руках. Для детей сталинские руки, судя по букварю, — это самое безопасное место на планете. На каждой странице говорится о чудесах, они становятся обычным явлением в отношениях Сталина и детей. ...В далеком поселке заболела девочка Таня. Смерть кружит над ребенком, врачи бессильны: Слабый голос девочки мама слышит вдруг — Таня имя Сталина произносит вслух. Шепчет Таня: "Сталина, мама, позови". Сколько в детском голосе ласки и любви! Мудрый взгляд у Сталина, по-отцовски нежный, В материнском сердце вспыхнула надежда... Телеграмму мама отправляет срочно, Телеграф работает даже поздно ночью. К Сталину за помощью обратилась мама. На столе у Сталина эта телеграмма. Сталин телеграмму посылает маме. Вот что пишет Сталин в этой телеграмме: "Как здоровье девочки, срочно сообщите, Меры мною приняты, не волнуйтесь, ждите". Сталинские строки в сотый раз читая, Плачет от волнения женщина простая. За окном кружится самолет над лесом, Это из столицы прилетел профессор... Таня спасена... Плачут малыши, лепетавшие стихи в классе, плачет учительница, тихие радостные слезы льют родители. Прошли годы, дети подросли, и в журнале «Огонек» они читают, что во время войны советская женщина-офицер спасла венгерскую мать с ребенком. Благодарная венгерская женщина спросила: правда ли, что Сталин тоже когда-то спас девочку? «Конечно, — скромно ответила наша героиня, — это была я». «Семья — ячейка общества». Важную роль в жизни каждого человека играет семья. Вот она — послевоенная семья — на страницах учебников. Как правило, в одной комнате, вокруг единственного стола. Мать что-то строчит на машинке (символ тогдашнего достатка) или держит на руках самого младшего ребенка. Бабушка вяжет, сидя в кресле. Старший сын (дочь) готовит уроки. И еще один ребенок, обычно — мальчик, катается на трехколесном велосипедике. Как они здесь все размещаются, где будут спать? Это — не коммунальная квартира, но символ благополучия. На стенах — картины в золоченых рамках, около стены — пианино. Блестит натертый паркет... «Пионер — всем ребятам пример!» Однако основным героем букваря, детских журналов, «Пионерской правды» остается пионер. Он умен и находчив — хорошо учится в школе; вежлив — всегда уступает место старшим; дисциплинирован и сознателен: главное — бескорыстно служить обществу, отдавая ему себя без остатка (общественное — всегда выше личного). Разве это плохо, безнравственно? В свободное от уроков и сложных моральных проблем время пионер занят преимущественно двумя вещами: ловит нарушителей границы и предотвращает аварии на железных дорогах. Не надо улыбаться! Какое может быть веселье — сотни, тысячи диверсантов норовят нарушить священные рубежи Родины, навредить стране Советов, угрожают счастливому детству наших детей! Пограничники не успевают, устают. Потому и приходят на помощь им пионеры. А что на железных дорогах? Сорванный с шеи пионерский галстук, смоченная в собственной крови рубашка вовремя предотвращают катастрофу. Отдыхая от подвигов, пионер читает, играет в шахматы, ходит с планером в руках. Образ пионера запечатлен на рельефах вестибюля станции метро «Парк культуры» в Москве. «Время, в котором стоим». Вся «атмосфера» массовых изданий — празднична, радостна, безмятежна. «Это сталинский век! Небывалый расцвет. Он пришел — золотой справедливости час!» Чем бы ни занимались люди, неизменно «красной нитью проходит тема счастья». Она связана со всеобщим и все- объемлющим изобилием. Все к лучшему в этом лучшем из миров. Прочность и неизменность мира закреплялись в сознании детей, целых поколений советских людей на примере немногочисленных «ключевых событий истории», таких, как: три штурма — Бастилии, Зимнего, рейхстага, а также с помощью тщательно отобранных текстов русской классической литературы. В итоге формировались «высокая сознательность» и «чувство социального оптимизма». Суть сознательности — в готовности безоговорочно следовать любым требованиям государства. Этот стереотип закреплялся армейским уставом, строки которого заучивали миллионы советских парней: «Получив приказ, военнослужащий отвечает "Есть!" и выполняет его». «Сталин — нашей юности полет...» Журнал «Огонек» в № 51 за 1949 г. напоминает: 21 декабря исполняется 70 лет со дня рождения Иосифа Виссарионовича Сталина. Полистаем журнал, а задание у тебя прежнее — вживайся в эпоху, переживай, думай. В истории человечества возвышаются четыре величественные фигуры гениальных мыслителей, величайших революционеров — Маркс, Энгельс, Ленин и Сталин... В сложных и трудных случаях Ленин говорил: "Я бы хотел посоветоваться со Сталиным"... Товарищ Сталин — вдохновитель и организатор всех побед социализма, творец всемирно-исторической победы советского народа над фашизмом... Сталинская мудрость, сталинский гений, сталинская воля вошли в историю человечества как могучая сила, преобразующая мир, ускоряющая развитие исторического процесса. Не только советские люди славят Вождя: «Всюду имя Сталина передается как символ счастья, охраняющий людей от беды и приносящий радость». Журнал печатает фотографии подарков Сталину (подарки позже составят экспозицию музея), стихи, репродукции картин... Сталин успевает везде — учить колхозников, принимать партизан (некоторые, судя по картинам, приходят прямо из леса). Он — всегда в гуще народа. Смотри: Вождь революции (нет, не Ленин; Ленин — где-то в углу кабинета) на первом плане. Сталина окружает народ, пришедший посмотреть из окна кабинета (вероятнее всего — сталинского) на залп «Авроры». Сталин и Ворошилов в 1918 г. в окопах под Царицыном. В 1941 г. к ним на рубежах обороны под Москвой присоединяется Рокоссовский. А на картине П. П. Соколова-Скаля Сталин — в огромной шубе, ушанке — руководит военными действиями на передовой в декабре 1941-го. •ОБРАТИ ВНИМАНИЕ. Так рождались мифы. Сознание де- лалось совершенно независимым от окружающей действительности. Плохо у тебя в городе? Зато где-то в других местах, совсем рядом, и всюду — просто великолепно. Именно об этом — фильмы, книги, газеты, учебники. Сфера сознания стала областью должного, трактующей то, что должно быть, а не то, что есть на самом деле. Сложилась жесткая конструкция, все элементы которой тесно пригнаны друг к другу. Но что произойдет, если изъять хотя бы один элемент? •ОБРАТИ ВНИМАНИЕ. Естественно, власть, насаждающая и выращивающая идеологию стабильности, делает это сознательно. Но она добивается своих целей еще и потому, что сама психологически устраивает большинство общества, удовлетворяет некоторым его потребностям. Тут мы вступаем в область социальной психологии. (Что это за наука, чем занимается, какое значение имеет для человека? Поищи ответы самостоятельно.) Попытаемся подробнее рассмотреть структуру сознания, присущего большинству советских людей в 30—50-е годы (да, пожалуй, и значительно позднее). Можно наперекор всему миру открыто сопротивляться и «в смертной схватке с целым морем бед» отстоять самого себя. Это — удел немногих. Речь же идет о большинстве. Массовое сознание отражает, по мнению социальных психологов, не реальный мир, а представление о нем, миф. Поэтому иногда говорят о мифологизированном сознании. Такое сознание сродни сознанию ребенка. В основе его — вера в простой мир. Из веры в простой мир следует и обожествление «простого человека», склонность к простым решениям. Мир прост, поэтому его легко изменить. Но раз все просто решается, то возникает иллюзия всемогущества: «Нам нет преград ни в море, ни на суше. Нам не страшны ни льды, ни облака». Данная иллюзия усиливается от чувства единства с властью. (Помнишь, оно проистекает от принятия общих правил? А есть ли еще у него источники? Думай.) Восторженное слияние с властью в сочетании с верой в ее (свое!) всемогущество порождает энтузиазм и оптимизм. Особую роль играет здесь и вера в чудесный мир, просто — в чудеса. Главнейшее из чудес — Всемогущий Вождь, который все знает, все умеет, за всех думает, всех спасает. Власть и Вождь закрепляли такой стереотип весьма просто. Кое-что ты уже знаешь, вот еще факты: за 1918-1954 гг. в СССР издано 17 млрд. экземпляров книг и брошюр, в том числе работы Сталина — тиражом свыше 700 млн. экземпляров, В. И. Ленина — 280 млн. экземпляров, К. Маркса и Ф. Энгельса — 65 млн. экземпляров. Этот мир еще и неизменен. Достаточно было взглянуть на портреты вечно молодых членов политбюро, чтобы в этом убедиться. Но не менялись не только вожди. Неизменными оставались власть, общество, порядки. Вера в то, что они созданы раз и навсегда в «нулевой точке» — октябре 1917 г. — требовала постоянных исправлений в истории: так, объявленный врагом народа сегодня, оказывался им буквально с первых дней со- знательной жизни и т.д. Эти исправления не мешали, а, скорее, способствовали вере в справедливый мир. Как она рождается? Если твоего друга — такого же студента, школьника, как и ты, — арестовали незаконно, то ведь это же самое может случиться и с тобой! Нет, это невозможно! Значит, они в чем-то виноваты, их наказали справедливо. А тебя не накажут — ты-то знаешь, что за тобой вины не существует. Следовательно, подобная вера — твоя защитная реакция? Конечно, ведь ты хочешь выжить! Вот и живи так. До поры до времени это очень удобно (кому?). Но все эти «веры», такой тип сознания влекут за собой нарастание несоответствия между реальностью и представлениями о ней. Когда же разрушаются скрепы, стягивающие края разрыва (например, умирает «бессмертный» Вождь), исчезает пресс террора. Что происходит тогда с человеком? Подумай, кое-что «происходит» на твоих глазах. Стоит ли согласиться с утверждением В. М. Молотова, что лишь советскому государству оказалось по силам переделать самого человека? Вследствие чего это стало возможным? Приведи примеры, подтверждающие твою позицию. Какие качества советских людей 30—50-х годов ты можешь назвать (не забудь о художественной литературе того периода)? Почему и в наше время довольно много таких людей? Наука об обществе называется социологией. Один из ее постулатов — каждое общество представляет собой совокупность различных социальных, т. е. общественных, слоев. Из каких же слоев состояло советское общество? Системообразующим фактором «советского общества» является отношение к власти. В зависимости от этого и рассмотрим наше общество снизу вверх. Самый нижний слой — заключенные. Кто они по своему социально-экономическому положению? Рабы, поскольку лишены не только всякой свободы и власти (даже власти над своим телом), средств производства, но не располагают и собственной рабочей силой. Чьи они рабы? Поднимемся выше — колхозное крестьянство. Узнаёшь эту социально-экономическую «категорию»? Крепостные крестьяне... Земля — собственность государства, другие средства производства — тоже у государства, а сами колхозники чьи? Следующий слой — рабочие легкой промышленности, сельские механизаторы. Степень социальной и экономической несвободы практически ничем не отличает их от предыдущего слоя, как и от рабочих тяжелой промышленности. Но все-таки статус несколько выше крестьянского и ниже статуса рабочего тяжелой промышленности. Это проявляется в зарплате, качестве жилья, прочих условиях жизнедеятельности. Хотя и здесь есть отдельные группы, слои: стахановцы-ударники, новаторы и др. Люди, пережившие 40—50-е годы, не забыли ту дисциплину, помнят, что наркомы и министры имели право централизованно распределять «свою рабсилу» в пределах отрасли, карать в уголовном порядке за брак, опоздания на работу, прогулы. Почему это стало возможным, о чем свидетельствует? Правящие слои, обладавшие властью, предоставляли рабочим некоторые компенсации. Рабочие — официальная опора государства. Сказано же — диктатура пролетариата, т. е. власть рабочих. Можно даже говорить о культе рабочего, возведенного неизмеримо выше не только крестьянина, но и интеллигенции, которая «разрезает» всю социальную структуру общества наискосок сверху вниз. Верхние слои интеллигенции — «технические», связанные с оборонной промышленностью, военно-промышленным комплексом; нижние — «гуманитарные», чья роль иной раз мало отличалась от положения колхозников. Искусство усиленно закрепляло стереотипы, создавая «общественное мнение». В фильмах 30—50-х годов рассеянного, близорукого (в том числе и в политическом смысле) интеллигента — профессора, ученого, инженера — выводит на путь истинный или «на чистую воду» (если интеллигент — «вре- дитель») крепкий, находчивый, политически грамотный рабочий. •ОБРАТИ ВНИМАНИЕ. Легко понять, что объединяет все перечисленные слои — они абсолютно лишены всякой власти и как таковые противостоят тем слоям, которые эту власть имеют или обслуживают, т. е. многочисленным слоям этакратии (слово сложное: «этат» — государство, «кратия» — власть). Обладание властью — политической, экономической, идеологической и др. — дает возможность этакратии постоянно воспроизводить саму себя. Между собой отдельные слои этакратии различаются «лишь» объемом власти, а следовательно, характером (качеством) и размерами привилегий. Партийные функционеры — от освобожденных секретарей (т.е. занимающихся исключительно партийной работой) первичных парторганизаций до членов политбюро со своими «аппаратами»; управленцы всех рангов — от вахтера до министра; военные — от старшины-сверхсрочника до маршала, а рядом — надзирающие и присматривающие во главе со Сталиным и его приближенными — НКВД, МВД, МГБ (подсистема страха и насилия). Вот история палача — маленького, незаметного, местного масштаба. Гришке Ниязову повезло — из беспризорников заделался вахтером, а потом пошло-поехало: в 35-м стал младшим надзирателем, через полгода — старшим, в 37-м вообще перевели на «спецобъект». Это был не очень большой лагерь — человек на 200. Но тесноты особой не было, туда привозили на два-три дня. И потом это был не один такой спецобъект... А работа моя была обыкновенная. Дежурство — сутки, через день. Днем заберешь зеков со станции, привезешь, по камерам разведешь, потом их кормят, а потом — расстреливают. Делали мы это так. Утром сдаем дежурство другой смене, заходим в караулку, берем винтовки, дают нам по стакану водки, берем списки и со старшим идем по камерам, выводим — и в машины. Никаких приговоров не объявляли: "Выходи, давай в машину!" Возили их километров за двенадцать. Привезем и кричим: "Выходи! Становись!" — они вылезают, а перед ними уже яма выкопанная. Они жмутся, а мы по ним... Кто молчит, кто кричать начинает: мы коммунисты, погибаем безвинно и прочее. А женщины только плачут. Так ведь мы их сразу же... Спал хорошо... Потом-то, после смерти Сталина, нас к прокурору вызывали, объясняли, что люди те невиноватые, ошибка тут и эти... перегибы. Но нам сказали, что мы тут ни при чем, мы ни в чем не виноватые. Совесть не мучила. Никогда про это не вспоминаю и не думаю. А вспомню — нет ничего, как и не было. Не жалко мне тех, нет, не жалко...